Дар оружия - Страница 39

Неужели, в конце концов, было безумием отправляться сюда?

* * *

Гвен продолжала идти, испытывая слабость в коленях, все ее тело изнывало от усталости, а живот разрывался от боли. Они шли в сторону огромного ярко-алого заходящего второго солнца весь день напролет. Казалось, что они идут уже несколько месяцев. Перед ними была бесконечная монотонность этого ландшафта – без конца и края. Девушка спрашивала себя, сколько еще они смогут так продолжать, прежде чем рухнут на лед.

Они шли через фантастическую долину курганов, каждый из них продрог до костей. К счастью, после их последнего столкновения они не встречались ни с какими монстрами. Они проходили мимо различных мелких животных, созданий, который Гвен никогда не видела прежде, большинство из них были оттенков белого цвета с маленькими светящимися голубыми глазами, но они быстро убегали прочь при их появлении. Везде, где бы они ни проходили, Гвендолин искала любые возможные признаки Аргона, но его нигде не было видно.

Когда последние лучи солнца начали исчезать, Гвендолин заметила небольшие изменения в ландшафте. Эта долина ледяных курганов перешла в один огромный курган, растянувшийся насколько хватало взгляда, преграждая им путь. Они не могли пройти дальше без того, чтобы не взобраться на него.

Они все остановились, уперев руки в бока, тяжело дыша, и посмотрели на курган, который достигал около пятидесяти футов в высоту. Они были истощены и потеряли надежду, словно больше не верили в то, что когда-нибудь найдут Аргона, не говоря уже о том, чтобы выжить.

«Что вы думаете?» – спросила Гвен, повернувшись к остальным.

«У нас нет выбора», – ответила Алистер. – «Или мы взберемся на курган, или повернем назад».

Гвен знала, что ее подруга права. Но ее трясущиеся ноги слишком устали. Они все стояли, глядя на курган.

Наконец, Алистер сделала первый шаг. Гвен и остальные, испытывая слабость, последовали за ней.

Гвен, тяжело дыша, делала шаг за шагом. Это был крутой наклон, и все они скользили в пути. Гвендолин наклонилась вперед руками в лед, скользя, но пытаясь удержаться.

Медленно, фут за футом, они поднимались на вершину. Когда им это удалось, они все упали на руки и колени.

«Я не могу продолжать», – выдохнул Абертоль.

Лежа на снегу, хватая ртом воздух, Гвен удалось собрать немного энергии для того, чтобы поднять голову и окинуть взглядом другую сторону кургана. Ее глаза широко распахнулись от потрясения.

Девушка протянула руку и толкнула своих спутников, заставляя посмотреть и их тоже.

«Смотрите!» – настаивала она.

Остальные медленно подняли головы и увидели то, что и она. От этого зрелища у них замерло дыхание. Перед ними находилась другая широкая долина. Но она отличалась от других, поскольку была наполнена чем-то похожим на ледяные капсулы. Их были тысячи, они растянулись насколько хватало взгляда, каждая достигала около восьми футов в высоту и несколько футов в ширину, и в каждой что-то находилось.

Когда Гвен прищурилась, она осознала, что в каждой капсуле находится тело – замерзший человек. Тысячи людей, растянувшись на каждые десять футов или около того, напоминали огромное кладбище, вертикальное от льда.

«Долина Пойманных в ловушку Душ», – с благоговением произнес Абертоль.

Ни один из них не произнес ни слова, чтобы узнать, что думают остальные, пока они продолжали смотреть. Там, внизу, находились люди. Пойманные в ловушку люди. Гвен знала, что где-то там, внизу, среди всех этих людей находится человек, которого она хотела найти.

Она сделала глубокий вдох и произнесла то, о чем думал каждый:

«Аргон».

Глава двадцать четвертая

Андроникус стоял рядом с Торникусом. Их было всего двое на склоне холма против заходящего солнца, они рассматривали ущерб после своего сражения с Ромулусом. Андроникус стоял рядом со своим сыном, испытывая огромную гордость. Впервые в своей жизни он испытывал не злость или жажду мести, а другое чувство. Впервые он не сгорал от желания разрушить, убить или подвергнуть пыткам все на своем пути. Вместо этого Андроникус испытывал чувство, которого он не понимал. Когда он думал обо всем том, что сделал Тор, о том, что Тор дважды спас ему жизнь, то испытывал гордость. Андроникус заботился о молодом человеке. Он испытывал нечто, что даже можно назвать любовью.

Это чувство пугало его, и Андроникус тут же подавил его, спрятал в глубинах сознания, не в силах справиться с ним. Это было чувство, к которому он не привык – к тому же, слишком сильное, слишком непреодолимое.

Вместо этого Андроникус просто посмотрел на Тора с более безопасным чувством – с единственным чувством, которое он понимал: с гордостью победы. Тор оказался намного более ценным кадром, чем он когда-либо представлял.

Андроникус обвернул свои длинные ногти вокруг плеча Тора и сказал:

«Сегодня ты спас мою жизнь на поле боя», – сказал он.

Торникус стоял рядом с ним с затуманенными глазами, глядя на бойню. Андроникус задавался вопросом, стал бы Тор продолжать служить ему, если бы Рафи убрал свои чары. В глубине души он надеялся на то, что Тор стал бы, что сын тоже полюбил его, как любой сын любит своего отца. Андроникус втайне надеялся на то, что, когда Рафи уберет свои чары после достаточного количества времени, Тор может стать преданным Андроникусу по своему желанию, может увидеть в нем настоящего отца.

Андроникус рассматривал разрушение, видел всех своих людей мертвыми, видел всех восставших воинов Империи мертвыми и понимал, что обязан Торникусу жизнью. Такого он не ожидал.

Вокруг них раздавались крики, поскольку люди Андроникуса истязали всех выживших солдат Империи, которые предали его. Андроникус тяжело дышал, наслаждаясь этими звуками. Пришло время всем предателям заплатить, пришло время отправить сообщение всех, кто осмелится бросить ему вызов. Ромулус был в бегах, и Андроникус не остановится ни перед чем, чтобы найти его и покончить с ним навсегда.